Есть ли человек, который считает себя православным и ни разу не задавался бы вопросом: как послужить Богу? Неравнодушному человеку всегда хочется быть причастным к общему делу, особенно когда этот человек молод и полон сил. Молодежь – это настоящее и будущее нашей Церкви, и радостно, что православных молодых людей становится все больше: в храме, в алтаре, на клиросе, в социальном служении. О значении молодежи и о церковном послушании мы поговорили с Павлом Бурдиным, старшим иподиаконом митрополита Астраханского.

Павел, как ты пришел в Церковь?

Меня крестили в детстве, лет в пять, я очень хорошо помню крещение. Но в Церковь я пришел 7 лет назад через отца. Он тогда стал диаконом в Успенском соборе, привел меня с собой, и я стал алтарником. А потом так получилось, что к Владыке попал, и уже 5 лет как старший иподиакон.

В чем заключается твое послушание?

Иподиаконы – это церковнослужители в православной Церкви, служащие главным образом при архиерее во время его священнодействий. Мы облачаем его, подаем дикирий и трикирий, открываем Царские врата.

В будни мое послушание – это пономарство, чтение на клиросе. Иногда приходится петь.

У иподиаконов есть специальные указания, чинопоследование?

Все действия, которые выполняет иподиакон, прописаны в Чиновнике, это, по сути, архиерейский служебник. В нем прописано все: начиная от молитв, которые читает архиерей на литургии, и заканчивая действиями протодиакона, самого архиерея, иподиаконов и всех, кто задействован в богослужении. Но в основном мы руководствуемся не этим. Это традиция, которая передается от одного поколения к другому, от старших иподиаконов к следующим и так далее. Все, что я выполняю, я узнал не из Чиновника, а наоборот, я потом даже позднее узнал, что все это оказывается написано! Ну и, конечно, все действия логически обоснованы. Многие действия иподиаконов имеют аналогию действий алтарников, так как, по сути, архиерейское богослужение не многим отличается от обычного, особенно Литургия. Например, вход со свечами на Херувимской: зачем пономари несут свечи? Исторически это обусловлено темнотой в храме – они освещали путь. Иподиаконы несут немного другие подсвечники: трикирий (три свечи соответствуют трем лицам Святой Троицы) и дикирий (две свечи соответствуют двум естествам Иисуса Христа). Конечно, сейчас многие практические вещи приобрели уже совсем другой смысл.

Церковная жизнь, как это ни парадоксально, полна юмора. Были какие-нибудь забавные случаи за время твоего служения?

Таких случаев достаточно много, и они случаются постоянно, буквально каждый день. Вот я помню, как один раз в Успенский собор зашла девушка – блондинка с ребенком. Они купили свечи, подошли к подсвечнику, а волосы, я так понял, у нее были налакированы. Она неудачно повернулась, и пламя попало ей на волосы, лак очень быстро вспыхнул, и волосы в один момент начали тлеть! А я, поскольку был рядом, решил помочь, и первое, что мне пришло в голову, – колотить ее по волосам и по голове. Она сначала не поняла, что происходит, а потом благодарила меня. Церковная жизнь – она очень разнообразная, и, как ни странно, в ней много юмора, но юмора доброго.

Бывал ли ты в паломнических поездках?

Недавно по милости Божией удалась такая поездка на Афон, осталась масса впечатлений. Мне кажется, Афон – это отдельная страна, даже отдельная планета, где все строится по совершенно другим законам. Как политологу, мне было интересно политическое устройство: монахи и все там живущие имеют общую трапезу, общую одежду, у них нет частной собственности. Афон – это особое место, где как бы тобой руководит… я бы даже сказал, тебя носит на руках, Божья Матерь, Сама тебя укачивает, как ребенка в детском саду. Иногда Афон мне даже снится: недавно видел во сне горный пейзаж, облака.

Было очень интересно прикоснуться к афонской традиции, посмотреть, как живут монахи, какой устав, как устроена их жизнь. Богослужения там очень долгие, они начинаются ночью и заканчиваются рано утром.

На Афоне существует византийское время, которое выстроено по солнцу, и каждую субботу время корректируется в зависимости от движения солнца. Весь режим афонских монахов построен согласно ритмам человека. Известно, что если лечь раньше и встать раньше, то можно получить гораздо больше сил. И афонский устав так устроен, что монахи ложатся очень рано, по Москве это 8–9 часов. Но и встают они, конечно, ночью. Люди там совершенно другие, и лица у них просветленные. Даже потом, когда я вернулся в Москву и заходил в метро, мне казалось, что лица людей действительно измучены. Здесь физиологические причины: мало сна, неправильное питание, изнуренность, стрессы. Но помимо этого и внутренние причины: видно, что душа человека как корабль, который не может найти пристани. Я, кстати, замечал, что лицо церковного человека, оно как бы сияет. Вспоминается выражение, что красивые люди не всегда добры, но добрые люди всегда красивы.

Сейчас в нашей Церкви развивается достаточно активная катехизаторская и миссионерская деятельность. Принимаешь ли ты в ней участие?

Действительно, деятельность набирает большие обороты, вектор заложен правильный, и есть надежда, что она принесет хорошие плоды. Но, что касается меня, я не миссионер. Мне кажется, нужно начинать с малого, например, попробовать привести в Церковь своих друзей и близких, не десять человек сразу, а одного, двух, что-то им рассказать. Я думаю, нужен не количественный подход, а качественный, к каждому человеку, потому что, когда нецерковный человек приходит в храм, ему будет неприятно, если его будут обезличивать, обобщать в этой массе. Каждому хочется видеть к себе какое-то личное отношение.

Видишь ли ты свое служение в Церкви в дальнейшем? Возможно, ты хочешь стать священнослужителем?

Я считаю, неправильно иметь такие планы, это зависит, прежде всего, от Бога и от решения архипастыря. Но, конечно, желание такое есть – послужить именно Церкви, и надо сказать, что в какой-то другой области я не вижу себя, кроме как в Церкви, в служении. Как будет дальше – не знаю, посмотрим.

Мне кажется, служение каждого человека в Церкви должно начинаться с преобразования себя. Человек, который встает на путь служения Богу, Церкви и людям, прежде всего должен быть сам совершенным или хотя бы стремиться к этому, понятно, что совершенным он не будет, но нужно прилагать все усилия, чтобы этого совершенства достичь. Человек, который идет по этому пути, должен быть предан Церкви.

Сейчас в Церкви очень много молодых людей, а молодежь, кстати, это очень искренние люди. Они могут искренне любить и искренне ненавидеть. И если эту искренность направить служению Богу, то она может дать очень хорошие плоды. Зачастую не всегда хватает опыта, но в таком случае нужно обращаться к старшему поколению, к священникам и следовать их примеру.

В то же время очень много невоцерковленной молодежи, равнодушно или даже негативно относящихся к Православию, имеющих ложное представление о Церкви. Не всегда даже найдешь слово для убеждения таких людей…

Мы, как церковная молодежь, не должны оправдываться в этих вопросах, ведь, если человек оправдывается, значит, он чувствует за собой вину. Есть пословица: «Молчание – золото». Мы должны все это смиренно переносить, относиться спокойнее, не подливать масла в огонь. Мне кажется, прежде всего, нужно говорить таким людям, что Церковь все-таки это не плохо, это приносит пользу человеку и благо, вопреки бытующему мнению. И порой лучше попробовать пообщаться с человеком на внутреннем уровне. Иногда полезнее не сказать что-то человеку, а помолиться за него, помочь сердцем, посопереживать ему. Потому что наше слово, оно, во-первых, не всегда правильное, нам не всегда хватает опыта, и наше слово может принести вред. А молитва никогда не принесет вреда, если она от сердца, если она с болью о том человеке, о котором мы молимся. Конечно, нужно работать над собой, тогда можно и своим примером будет что-то сказать человеку.

Беседовала
Злата Ихсанова